Несравненная «Кармен»: Художественная правда VS здравый смысл – серия вторая

«Борис Годунов» — далеко не единственная гениальная опера, безупречная по своей художественной убедительности, и при этом грешащая нелепыми логическими нестыковками в либретто. На этот раз мое внимание привлекла «Кармен» Бизе. 

Приглядимся к одной из ключевых сцен

Надо сказать, что проходных сцен в опере нет – все они в смысле драматургии «ключевые». Я уж не говорю о музыке (речитативы не в счет – их писал Гиро, а не Бизе, и будь моя воля, я бы вернул разговорные диалоги). Ничего лишнего, все по делу.
И вот одна из таких весомых сцен – в стане контрабандистов. Здесь происходят две важнейшие встречи: Хозе с Эскамильо и Хозе с Микаэлой. Вы не замечали некоторое неправдоподобие в таком стечении обстоятельств? 
Как мы помним, Хозе поневоле превратился в контрабандиста и ушел с цыганами в горы. Там они, преступники, скрываются от неусыпного ока полиции. 

И что же? 

Сторожит он, значит, товар, пока его товарищи где-то промышляют. И вдруг откуда ни возьмись – Микаэла! В тайном лагере, прошу заметить. Вы спросите, как же она нашла тех, кто прятался от всех? Вам скажут, ну как же, она с проводником (который, кстати, тут же куда-то бесследно растворяется). Тогда вопрос – а он-то откуда знает, где их искать? И, главное, почему не боится, что его пристрелят за такую услугу? Если он свой человек – неужели ему разрешают приводить посторонних? Если чужой – неужели уйдет живым после такого?
Но подождите, это еще не все чудеса. Не успела Микаэла показаться на глаза своему бывшему жениху, как звучит выстрел: это Хозе стреляет в подозрительного мужчину, который приближается к лагерю. Думаете, это таможенный страж? Не угадали. Это опять совершенно посторонний человек, на сей раз тореадор Эскамильо. Он, оказывается, тоже каким-то образом нашел потайной лагерь, который никак не может вычислить полиция. И ведь без проводника даже нашел, вот что обидно! А тореадор, как нетрудно заметить, всем вышел – и красотой, и отвагой… но ум и сообразительность – явно не самая сильная его сторона. Тем не менее, он так прямо пошел в горы и нашел. Причем шел он не той же дорогой, что Микаэла с проводником, а какой-то другой – они ведь не встретились. Да и Хозе со своего наблюдательного пункта обнаружил только одну подозрительную фигуру, а в другую сторону, откуда подошла Микаэла, даже и не смотрел. Выходит, место для лагеря незадачливые разбойники не очень хорошо выбрали: как убедительно показано в либретто, одним дозорным там не обойтись.

А что у Мериме?

Надо отдать должное Мериме – в новелле ничего подобного нет. Никаких нестыковок. Дело даже не в том, что нет в литературном источнике никакой Микаэлы: вообще никто не навещает контрабандистов в их тайном лагере в горах. Кстати, стычка с полицией там как раз есть – с жертвами и с тяжелым ранением Хосе. Так что все выглядит абсолютно достоверно.

Если бы Мельяк и Галеви заметили свой прокол, они бы его с легкостью устранили

Либретто в данном случае писал не композитор, а профессиональные либреттисты — Анри Мельяк и Людовик Галеви. Есть в новелле один намек, который они могли бы взять на вооружение и тем самым избежать несуразности. Я имею в виду сцену у пролома в городской стене в Севилье: со слов Кармен можно заподозрить, что коррупция в тамошней полиции процветает, и цыгане со многими стражами порядка прекрасненько могут найти общий язык. Мол, Хосе такой принципиальный и несговорчивый, не хочет пропускать контрабандистов с товарами через пролом? И не надо, она договорится с начальством, чтобы поставили стража посговорчивее. Вот и все дела. Может, Кармен по своему обыкновению соврала, может, это был блеф, чтобы уломать Хосе – но не все ли равно? Если бы Мельяк и Галеви ввели этот мотив (хотя бы маленькую проходную сцену), все было бы логично: полиция не очень-то и искала цыган. В самом деле, зачем? Если контрабандисты делятся с блюстителями порядка своими барышами, зачем же перекрывать самим себе кислород? Можно жить дружно, и все будут довольны.
Но либреттисты, как мы знаем, этот эпизод опустили, и вышло то, что вышло.

Феномен слишком хорошо знакомого материала

Но в том-то и дело: для человека, хорошо знающего литературное произведение, по которому пишется либретто, такие недочеты неочевидны. Он-то знает, что и почему. Ему и в голову не придет, что если немножко сократить и переделать, то концы с концами уже не сойдутся. 

Но опять-таки, не в этом счастье. «Кармен» прекрасна – несмотря на недочет либреттистов. Ведь не детектив же, в самом деле.