Гений и вульгарность – две вещи несовместные?

В виду того, что культурная жизнь в Тель-Авиве до сих пор на карантине, мы стараемся периодически воспроизводить «поход в театр» дома. Выключаем свет, включаем в Ютюбе спектакль или оперу, и отдыхаем. В начале карантина мы еще одевались «на выход» для этого, но чем дольше все затягивается, тем меньше у нас желания сидеть на диване в вечерней одежде. Возник вопрос: а кто, вообще, сказал, что в оперу нельзя в джинсах? Чем Дон Жуан, например, серьёзней любого рок-концерта? Ведь если вдуматься – на протяжении трех часов герой занимается главным образом более и менее успешными попытками раздеть весь женский состав оперы. Самый настоящий пик-апер. Но кто-то решил, что надо обязательно слушать эту историю с глубоко задумчивым, лишенным юмора выражением, и, не дай бог, не думать ни о чем неприличном.

Что точно, этот кто-то был не Моцарт.

Как вы думаете, что эти юные таланты поют?

Мессу?

Псалм?

Хммм… Как сказать… Не совсем.

Если точнее: «Лижи мне задницу хорошо, лижи её так, чтобы было чисто».

Да, кто не в курсе – Вольфганг Амадей очень любил посылать в задницу. В словесном переводе с немецкого, конкретно лизать её. Просьбе о таком сервисе он посвятил не один канон, а целых два. На мой взгляд, нет в мире более прекрасных пошлостей, чем Моцарт, посылающий слушателя в зад шестиголосной гармонией.

Мы привыкли думать о классической музыке как об абсолютно возвышенной сфере, а о классических композиторах как о неприкосновенных богах. Приходит Моцарт, и испражняется на все эти представления. В самом буквальном смысле. Вот здесь, к примеру, он предлагает испражнятся в кровать так, чтобы она задрожала.

Мы так связали оперу, и вообще классическую музыку, с фраками, вечерними нарядами и сидением с прямой спиной, что мы забыли самое главное. Это сейчас она классическая. А тогда, когда она писалась, она была просто музыка. Любимая в народе. Которую люди слушали так, как мы сейчас слушаем ту же Бейонсе – свободно и расслабленно. В наших кругах особенно русскоговорящие, воспитанные на бельканто, часто забывают, сколько в классике секса, юмора, и да, даже пошлости. Многие до сих пор почему-то считают, что самый большой грех, который можно совершить по отношению к классике, это надеть джинсы в оперу. А по-моему, джинсы в опере намного уместнее, чем стерилизация жизненной страсти.

Это, в принципе, одна из причин почему я так люблю фильм «Амадей» Милоша Формана. В нем, если перефразировать Чехова, всё прекрасно: и операторская работа, и костюмы, и игра, и сценарий. Настоящий клад, особенно для русскоговорящих зрителей.

Взять хотя бы тот факт, что спектакль Питера Шеффера, по которому снят фильм, был вдохновлен «Маленькими Трагедиями» Пушкина. Тем, кто читали Александра Сергеевича, сразу видно, откуда у Шеффера (и, последовательно, у Формана) взялись оскорбленный Богом, изглоданный завистью Сальери, гуляка Моцарт и «черный человек». Те, кто смотрели блестящую экранизацию «Трагедий» с Иннокентием Смоктуновским и Валерием Золотухиным, не могут не сравнить их манеры игры с Ф. Мюррей Абрахамом и Томом Хальсом. Учитывая, что Форман родом из Чехословакии, а «Маленькие Трагедии» вышли в советские телеэкраны за 5 лет до «Амадея», то вообще.

Вопреки ожиданиям, «Амадей» никак не проигрывает своим гениальным предшественникам. Короткая сцена Пушкина расширена (местами фактами, местами домыслом) на целую жизнь обоих композиторов, и дает место многим добавочным аспектам их жизни и творчества. Ответственность Сальери за смерть Моцарта здесь намного сложнее чем прямое отравление. Фильм проливает свет на работу Моцарта и Сальери в Вене при дворе императора Йозефа Второго, на сложные отношения Моцарта с его отцом Леопольдом, и на личную жизнь Моцарта.

В том числе, и на его вульгарность.

Общество может – и по моему мнению, правильно — принять то, что гениальные люди бывают убийцами (Караваджо), aбьюзерами (Толстой, Пикассо), антисемитами (тот же Чехов, Вагнер, да и кто только нет). Это не уменьшает их гениальности. Злодейство с гением, как мы уже давно знаем, абсолютно совместимо. Принять в гении вульгарность – вот это настоящий вызов обществу.